Максим Жидко: психоделический опыт

На этот раз мы решили играть в настоящих студентов и взяли с собой блокнот. Публикуем вольный пересказ отрывков, которые успели записать и зарисовать. Тут дело такое: хотите всей правды — ждите еще одну лекцию. А пока в качестве развлечения предлагаем сосчитать количество повторений слова «кайф» (вы когда его слышали в последний раз вообще? Уж не тогда ли, когда и «шлягер»?) и некоторых аббревиатур.

В начале лекции Максим Евгеньевич обратил внимание на то, что одно из изданий анонсировало мероприятие как лекцию о наркоманах, и пообещал рассказать о них в том числе. Мы не будем искажать реальность и делать упор на этой части лекции, ведь всего один из двух часов был посвящен рассказу об ЛСД. При этом, первая половина честно ушла на подготовку прочной теоретической основы, с которой вам обязательно нужно ознакомиться.

Рождение психологии как сущий кошмар

Академическая психология зародилась в 1879 году с открытием экспериментальной лаборатории Вильгельма Вундта на философском факультете Лейпцигского университета. И она стала теми самыми новорожденными-близнецами, которых, словно по Стивену Кингу, разделили в младенчестве, и теперь они вынуждены враждовать по жизни. Первый близнец вскормлен на философии, второй вкусил молока естественных наук.

Дальше хуже. На территории СССР победила психология, основанная на физиологии (спасибо, марксизм). На Западе дорожки многострадальной науки разделились на психоаналитическую и поведенческую. Те, кто пошел по первому пути, хотели изучать неизмеримое (бессознательное, комплексы). Свернувшие на вторую, например, Боря Живодер (лектор любезно адаптировал для нас имя Баруха Скиннера, чтобы легче было провести параллели с Павловым) не желали вникать в то, что именно происходит там, внутри «черного ящика». Что тут у нас на входе-выходе? Стимул-реакция? Все-все, спасибо.

К шестидесятым возникла необходимость в формировании третьей силы. Ею стала гуманистическая психология, которая взяла себе все, что осталось за скобками — например, понятие здоровья, нормы, счастья. Чем в корне отличалась от классической, которая знать не хотела ничего, кроме патологии.

Оказалось, что здоровый, счастливый человек обладает целым рядом характеристик. Например, такой штукой, как бытийственная психология, подразумевающая желание отдавать миру, в противоположность психологии дефицитарной, когда человеку чего-то не хватает и он пытается это восполнить. Если все еще не понятно, то сейчас станет — на примере любви и наркотиков.

Личный сорт героина vs кайф от зрелой любви

Модель дефицитарности очень хорошо описывает любую зависимость. Ситуация, когда человек внутри себя испытывает нехватку, а второй человек ее восполняет, называется дефицитарная любовь, и она вызывает созависимость. На этом моменте лектор (наконец-то!) плавно выходит на тему наркомании и рассказывает следующее. Когда вы влюбляетесь описанным выше способом, другой человек становится для вас наркотиком, который дает то, чего так не хватает. «Ты мой личный сорт героина» — не только красивая романтическая метафора, это прямая психофизиологическая параллель. 

Кстати, знате ли вы, что такое настоящая, зрелая любовь? Вместо этих громких слов поставьте скромное «бытийственная», и запомните, что она исходит из установки: «Я не нуждаюсь в том, что есть в тебе, я хочу с тобой поделиться тем состоянием кайфа, которое ты у меня вызываешь».

Абрахам Маслоу обратил внимание, что «бытийственные» обладают особыми характеристиками. Это, в первую очередь, социальный интерес — то есть, искренний интерес к окружающим. Чтобы стало еще понятнее, лектор упомянул известный анекдот о ключевом различии между педагогом и педофилом. Кроме того, таким людям важно, чтобы после них остался какой-то продукт их мысли, чувств, жизненного опыта. И это не творческая богема, это простые люди, которые пытаются после себя оставить что-то, что отражало бы их ценности и то, как они любили и страдали.

Возник резонный вопрос — а как, собственно, эту бытийственность в человеке раскрыть? Представители поведенческого направления предложили устанавливать условно-рефлекторную дугу. То есть, брать любую вещь, и посредством слабого электрического тока стимулировать зону удовольствия в мозгу человека. Нам очень понравился пример того, как это работает: молитва-стимуляция зоны удовольствия-удовольствие от молитвы.

Но погодите-погодите, есть же еще психоанализ. И он, как полагается, не соглашается! А стоит на том, что, пребывая в утробе матери, мы на самом деле находимся в первобытной нирване и испытываем невероятное чувство кайфа. А потом жизнь оказывается падлой, она нас (тут Жидко делает свистящее «фьють» ртом) выдавливает в жестокий окружающий мир, но в нас всю жизнь сохраняется ностальгия по тем временам. В таком понимании любое творчество — либо попытка вернуться внутрь утробы, либо маскировка извращений, возникающих у нас с 0 до 5 лет.

Из какого сора растут стихи

Обесценивает ли то, что святая Тереза страдала истерией тот религиозный вклад, который она внесла в католическую церковь? Уильям Джеймс, будучи ученым и уроженцем религиозной семьи, понимал, что, читая жизнеописания святых имеет дело с речью душевнобольных. В произведении «Многообразие религиозного опыта» Джеймс пришел к такому выводу: 

Любая болезнь разрушает талант, но не обесценивает то, что было благодаря нему сделано

И поэтому если вы хотите насладиться талантом человека, никогда не пытайтесь его копать.

Творчество Джеймса повлияло не столько на психологов, сколько на творческую интеллигенцию. Он стал лидером антикультуры, оппонентом истеблишмента. Джеймсом заинтересовался еще один анти-системщик — Олдос Хаксли, который начал расследовать, что за вещества принимали в архаическом мире для раскрытия сознания. Писатель решил поэкспериментировать с одним, которое ему рекомендовали. К слову, он прекрасно знал, что делает. Важно упомянуть, что по британскому руководству по психиатрии того времени сахар, чай, кофе, шоколад — сильнодействующие наркотики. Такие симптомы, как потухший взгляд, дрожь в конечностях, нервозность и гиперактивность приписывали их употреблению либо же мастурбации.

Хаксли хотел не наркотических видений, он хотел пережить именно трансперсональный опыт, сбежать из клетки эго. Так он начал употреблять мескалин и прорвался в некое божественное измерение, в результате чего написал эссе «Врата восприятия». Эпиграфом к нему были строки Уильяма Блейка: «Если бы врата восприятия были бы нам открыты, открылось бы нам все до бесконечности». Это – точка отсчета для начала психоделической революции. К слову, теперь понятно, почему The Doors взяли себе такое название?

Дети и ЛСД

На волне контркультуры начинается исследование психоделических веществ для улучшения человеческой жизни — лечения и личностного развития. Так, Альберт Хоффман в 1943 году хочет найти химический способ помочь роженицам преодолеть болезненные муки и изобретает ЛСД. Как происходил этот процесс можно прочесть в книге самого Хоффмана «ЛСД — мой трудный ребенок».

И вдруг становится ясно, что это — то самое вещество, которое искали мыслители всякого толка. Оказывается, в отличие от дефицитарных наркотиков, вроде морфия, алкоголя и никотина, ЛСД не вызывает физиологической зависимости, так как работает по другому принципу. Стоило открыть эти чудесные свойства ЛСД, как про рожениц все забыли, и начали исследовать его терапевтические возможности. Но редакция задается вопросом, насколько это могло бы быть чуднО, если бы роды под кислотой стали нормой.

Так или иначе, гуманистические психологи и Станислав Грофф использовали возможности для исследований. В целом, все было классно: начали лечить заболевания, которые традиционными способами не лечились (наркомания, алкоголизм и даже шизофрения). Пациенты описывали свою жизнь как качественно изменившуюся, начинали интересоваться творчеством, другими и вообще чем-то кроме своего эго.

Кроме всего оказалось, что ЛСД убирает страх смерти. Далее мы услышали самый жуткий монолог про рак, который по понятным причинам читать не дадим. Важно следующее: когда умирающим и их родственникам начали давать ЛСД, люди стали очень быстро принимать осознание собственной смерти и использовать время, оставшееся у них, по максимуму. ЛСД-терапия оказалась эффективнее, чем психоанализ. Вместо множества сеансов — один трип?

Но настоящими иконами контркультуры 60-х стали двое профессоров из Гарварда — Тимоти Лири и Ричарт Альперт. Они предложили студентам поучаствовать в их эксперименте с ЛСД. Эти двое были даже по нынешним меркам вполне сумасшедшими: бегали нагишом по университету и кормили сотни студентов кислотой с ладошки. Естественно, история не могла закончиться хорошо — ученых с треском выгнали из академсреды.

От кислоты к дыханию

Грофф тем временем проводил исследования, в том числе с собственной женой, которую кислотой излечил от алкоголизма. Это закончилось, когда выяснилось, что у новорожденных, чьи матери принимали ЛСД во время зачатия или беременности наблюдались врожденные патологии. Достоверность этих данных до сих пор вызывает сомнения. Тем не менее, Грофф переместился в Эсаленский университет, где начал изучать холотропную терапию.

Дыхание по Гроффу — почти то же, что детская игра «Подыши, подыши», вызывающая простую гипервентиляцию, кислородное опьянение. Однако психоделический эффект в этом случае сравним с воздействием некоторых веществ. И внеличностное путешествие для всех имеет примерно одинаковый маршрут.

Перед этой частью лекции Максим Жидко предупредил нас, что будет рассказывать о родах совсем не так, как это делают на курсах подготовки будущих родителей. Мы тоже предупреждаем и даже предостерегаем.

Чтобы выйти на настоящий трансперсональный уровень, не связанный с нашим эго, нужно преодолеть четыре базовые перинатальные матрицы (далее по тексту — БПМ). Это — травмы, на которые наслаиваются остальные травмы. И эти четыре травмы связаны с четырьмя основными клиническими этапами рождения.

БПМ 1. Океаническое блаженство. Невесомость. Мы плаваем в околоплодных водах, нам хорошо, тепло и уютно. Потому мы так любим теплую воду, позу эмбриона, накрывание стенками матки — простите — теплым одеялом.

БПМ 2. Как происходят роды? В какой-то момент находясь на дне или в облаках, человек вдруг начинает ощущать, что происходит отравление. Воздух густеет, становится сухо и жарко. Ощущение того, что приближается беда. Грофф утверждает, что увлеченные экологией — люди с непроработанной матрицей 2.

9 месяцев в тепле и комфорте, и тут оп — кто-то пробочку вынул (снова лекторское «фьють!»). Нас начинают выдавливать как пасту из тюбика. С фиксацией на этой матрице люди в наркотическом трипе чувствуют удушение или ощущение, будто они в тюрьме. Это важная матрица — мы начинаем бороться за свою жизнь.

На этих словах девушка с первого ряда поднялась и направилась открывать окно. Реплика Максима Жидко: «Ну вот видите, уже началось. Сейчас начнет сдавливать!»

БПМ 3. Мы попадаем из матки в родовые пути, и здесь у нас возникает ситуация, когда нам одновременно кайфово и больно. Желание перенести страдания для того, чтобы тебе стало лучше (садомазохизм) — отзвуки этой матрицы.

Максим Евгеньевич приводит чудесную метафору, которую он на днях почерпнул из общения с сомелье. Почему важно знать, откуда вино? Потому что важно знать, страдала лоза, или нет. Самое лучшее вино – всегда вино из страдающей лозы. Если посадить лозу в нужном месте и создать ей комфортные условия, будет обычная жужка.

БПМ 4. Мы появляемся на свет. Матрица шока и адаптации — новорожденного бьют по попке, слепят и оглушают неизвестными звуками. Связана с проблемами восприятия реальности.

После преодоления этих четырех кругов ада можно выйти на уровни, связанные с осознанием своего эволюционного прошлого, можно ощутить внутри себя генетическую память тех видов, которыми мы были, а после — познать сознание Вселенной, или, напротив, выйти на субатомный уровень.

Путешествие в точку G с путеводителем по Стране мертвых

Грофф говорил, что всегда, когда мы совершаем путешествие, с нами должен находиться ситтер. Потому что любое психоделическое вещество иногда открывает нам доступ к проблемам, с которыми даже взрослая психика не имеет необходимых ресурсов справиться.

Подробнее об этом писал Джон Лилли, который ушел от исследований дельфинов-диверсантов в исследования психоледического опыта. Его книгу «Программирование и перепрограмирование человеческого биокомпьютера» важно прочесть всем, кто хочет попробовать отправиться в путешествие.

Психоделический трип — не просто путешествие из точки А в точку Б. Скорее, он имеет динамику оргазма, притом женского и множественного. Так может продолжаться в течение нескольких часов, дней, а в случае некоторых веществ, которые лектор не стал рекламировать — до нескольких недель. Зато попытался объяснить, как это — видеть мир «совсем-совсем по-другому» на примере «Критики чистого разума» Канта (которая «вставляет не хуже, чем ЛСД»). Первое, что начинает разрушаться — привычные для нас формы времени и пространства.

Еще одну важную книгу Лири в месте с Альпертом и Ко издали по результатам исследований «Психоделический опыт» на основе «Тибетской книги мертвых» («Бардо Тёдол»). Тибетцы после смерти человека читают ему это руководство для тех, кто умер, и другие сакральные тексты. Лири с компанией обнаружили, что люди во время употребления психоделика сталкиваются с тем же самым, с чем сталкивается душа умершего человека, и поэтому, в отличие от Гроффа они говорят сразу — хотите понять, что происходит и не испугаться, и выйти из трипа перерожденным, вам надо понять, через какие стадии вы проходите (и почитать руководство живым). Для христиан есть вариант с «Мытарствами блаженной Феодоры», изображающими страдания человека после смерти (и психоделический трип соответственно).

В результате Лири и компания обнаружили то, что по мнению лектора Жидко является будущим психологии. Оказывается, опыт психоделических путешествий свидетельствует о том, что поведение атома и человеческого сознания между собой очень похожи.

«Квантовая психология» Роберта Антона Уилсона роднится с квантовой физикой. Психология, которая исходит из того, что наши представления о реальности формируются теми ограничениями, которые имеет наш мозг, и Антон Уилсон называет их нейроконтурами. С точки зрения квантовой психологии прием психоделика – прием вещества, стирающего наши нейроконтуры. То есть мы видим реальность такой, какая она есть.

Сегодня в евроатлантическом мире идет борьба не между хорошими веществами и плохими, а между легальными и нелегальными. Очень многое из того, что мы повседневно употребляем, по своим химическим, физическим и психологическим свойствам является сильнодействующими наркотиками. Максим Евгеньевич не стал убеждать кого-либо во вреде или пользе наркотиков, но основная идея ясна – будущее познание человека очень во многом находится в области химии.