Хроники одной рюмочной: эпизод I

Я шел в душный полдень с блуждающими мыслями в голове, которые никак не могли выстроиться в логическую цепочку. Проходя по разбитым дорогам частных секторов, только яблони оставались моими верными спутницами, защищая меня тенями своих крон от безжалостного солнечного пекла сиесты. На деревьях виднелись ярко-желтые плоды, их дозревшие братья изредка похрустывали под ногами. Впереди виднелась пристройка к многоквартирному дому, месту, где жители соседних домов покупали себе провиант, возвращаясь с работы в свои душные квартиры. Рядом с магазином находилась единственная рюмочная, двери которой всегда были открыты для местного населения, которое утратило счастье и теперь пытается вернуть его посредством вина. Эта рюмочная наблюдала разрушение людских судеб, затеняя их разум иллюзией алкогольного рая.

На крыльце пристройки люди о чем-то оживленно спорили. Женщина стояла напротив двух мужчин и одной женщины, что-то им доказывала и активно жестикулировала. Троица была одета в грязные рваные рубашки и широкие серые брюки. Все трое были босы, казалось, что их ступни никогда не видели обуви. Скорее всего это местные рыбаки — блаженные любимцы Бога, которые закончили свой труд и пришли в рюмочную, чтобы провести свой вечер, как им и полагалось, в пьяном бреду. Когда я подошел ближе, понял о чем они спорят: та самая рюмочная, которая приходилась обителью всем заблудшим душам, с сегодняшнего дня закрылась. Продавщица указывала на заднюю часть пристройки, где работало новое питейное заведение, но троица оставалась непоколебимой: привычка пить именно там уже стала неотъемлемой частью их жизни.

Об этой рюмочной я узнал несколько лет назад, когда  воскресным утром направлялся в сторону вокзала. Тогда мне казалось, что это идеальное место, где человек может выпить чего-то крепкого, а затем отправиться в свой путь. Позже я возвращался в стены рюмочной в попытках вернуть себе ощущения первого визита. Так из случайного прохожего я стал регулярным посетителем. Передо мной проносились лица, изрытые ударами судьбы: старые завсегдатаи, которым рюмочная приходилась домом, и случайные странники, для которых она становилась эдаким перевалочным пунктом.

Именно здесь я познакомился с Григоровым, местной знаменитостью, столяром с золотыми руками, «сгоревшим» в хмельном водовороте буквально за год. Сюда заходила и рыжая старуха, которая постоянно просила позвонить. Десять лет назад она похоронила сына. Теперь, когда вместо привычной вывески виднелся пустой глиняный фасад, а стулья и столы стали предметами интерьера в другом заведении, я пообещал рассказать миру эти истории, поведать о тех судьбах, которые так и остались бы неизвестными. Там на крыльце я решил вести хроники одной единственной рюмочной.

Я зашел в полутемное помещение рюмочной. Моя электричка отходила через полчаса, до железнодорожной станции было пять минут ходьбы, а значит у меня оставалось время на пару рюмок коньяка.

Небольшое дешево обставленное помещение с тремя столами, пятью стульями, барной стойкой и небольшим ассортиментом выпивки за ней. Посетители этого места — местные пропойцы, для которых водка была пределом мечтаний. Видимо поэтому хозяин заведения не слишком заботился о том, чтобы предложить гостю что-то кроме водки, пива и коньяка. На барной стойке я заказал коньяк у миловидной брюнетки с невозмутимым лицом. Она достала пластиковую рюмку и отцедила мне пятьдесят грамм янтарной жидкости. Я давно заметил общую особенность питейных заведений окраин: выпивку здесь обыкновенно наливают не в стеклянную посуду, а в пластик. Увы, культура пития чужда для таких мест, на первом месте — физическая потребность алкоголя.

Я хлопком осушил рюмку с коньяком и заказал еще. Мужчина увидел, что я расправился с выпивкой, и поспешил со своей. Ему показалось, что я вызвал его на алкогольную дуэль: кто быстрее выпьет заказанное.

Девушка подала мне вторую рюмку, и я стал пить коньяк постепенно, не как в первый раз.

— Нравится коньяк, а? — ко мне незаметно подошел мужчина «водка с пивом».

— Да, вполне. — ответил ему я.

— Крутой наверно? Залпом выпил.

— Миша, иди домой уже! Тебе хватит. Почему к людям пристал? — вмешалась продавщица.

— Лариска, отстань! Дай мне поговорить с человеком.

— Куда тебе разговаривать? Ты два слова связать не можешь.

— Все я отлично могу!

— Шел бы ты лучше домой, Миша. Хватит тебе на сегодня. И так с четырех часов пьешь.

— Слышал? Прогоняет меня уже. Вечно все из-за женщин. Встревают, куда их не просят.

После этих слов мужчина засеменил к выходу и, держась за перила, спустился с крыльца, после чего медленно побрел в сторону дома.

— Вы не обращайте на него внимания, он, когда напьется, всегда поговорить хочет.

— Да ничего, все нормально. Всем нам порой не хватает общения.

— Да нет, просто ему не с кем. Понимаете, он работает дальнобойщиком. Несколько недель или месяцев в рейсе, затем — домой, потом снова в рейс, и так постоянно.

— Ясно. Наверно одиноко ему так работать.

— Да дело не в этом. Просто однажды он вернулся с рейса раньше запланированного и застал жену с любовником. Классический случай.

— И что же он?

— Пришел сюда, напился до беспамятства, и так каждый день до следующего рейса.

— А жена?

— А что она? Ей все равно. Она из тех категорий женщин, которые считают себя вечно правыми. Она даже не обратила внимания на случившееся, посчитала это должным, мол: «А ты чего хотел? Сам ведь уехал. А мне необходима забота». Михаил, естественно, тоже не предпринял никаких мер. Только теперь старается не возвращаться из рейса раньше и совершенно одинок. Мужчины в таких ситуациях напоминают страусов — они прячут голову в песок, пытаясь сделать вид, что ничего не замечают. Наверно наша проблема в том, что мы пытаемся ко всему привыкнуть. Теперь по приезду с каждого рейса он ежедневно приходит сюда и напивается.

Однажды он пришел сюда с безумными глазами и сказал, что убьет ее — прошлой зимой по-моему, — но я тогда поняла, что этого не случится, он давно привык к такому образу жизни, и единственное, что ему оставалось —  напиваться, а потом снова отправляться в путь.

После этих слов продавщица замолчала, опустив свой взгляд, а я допил оставшийся коньяк. Взглянув на часы обнаружил, что до поезда оставалось пять минут. Я успевал, но впритык. Расплатившись за коньяк, я оставил девушке на чай, попрощался и пообещал себе мысленно, что вернусь сюда еще раз. Выйдя на крыльцо, меня обдал жар июньского утра.