Подозрительные лица. ХАРЭ

В искусстве граффити я впервые попробовал себя больше 10 лет назад, когда учился в седьмом классе. Тогда все одноклассники рисовали. И я тоже решил.

Помню, как мы шли с ребятами на какой-то фест на Немышле, заблудились и начали рисовать. Там была стена бетонная, а мы были малые, и чтобы достать до нее, становились друг другу на шею. 

У меня было два ника — TZK и Фарт. Под Фарт рисовал обычные граффити — просто писал Фарт. Потом узнал, что Фарт в переводе с английского — «пердеж», мне это не сильно понравилось (Смеется). Было весело, по крайней мере, тогда. Но потом как-то надоело.

Не занимался стрит-артом до этого лета. Но в июле мой друг, [художник] Владислав Краснощек ехал рисовать и пригласил меня. Пока он рисовал, мне стало скучно. Я вначале свой старый тег написал, а потом новый — ХАРЭ. И для себя решил: «Все, со старым покончено, будет что-то новое!» 

По специальности я экономист, как и многие другие. Очень много чем занимался по жизни в свои годы небольшие (Смеется). Это и общепит, и менеджмент, и еще многое что.  Но сейчас решил заниматься творчеством, себя в чем-то найти и проявить.  

В Харькове было до 15 моих работ, из них сохранилось шесть-семь. Рисую, в основном, в центре — это гонка за вниманием. Тем более, живу здесь недалеко: и логично, и удобно. Больше всего нравится рисовать ночью, потому что меньше прохожих. 

Если кисточкой пишу, много времени трачу, а если баллончиком — минут пять. Мой любимый инструмент — валик. Цитируя Влада Краснощека: «Имея валик и белую краску, художник неуязвим». 

Что такое ХАРЭ?

ХАРЭ — это значит хватит. (Смеется) Можно я прочту, чтобы было понятней? Я как раз недавно сформулировал (Читает текст с телефона). 

«ХАРЭ — это определенно мой протест. Я считаю, что наше общество зашло в цивилизационный тупик, что привело к образованию глобального кризиса во всех областях деятельности человека. Это и экономика, и управление, и философия, и педагогика, и религия, и искусство тоже. Ценности, которые мы преследуем, подменили, они нуждаются в пересмотре и в новом взгляде, основой которого будет совесть. Я не берусь обозначать ценности за других, я могу поделиться теми, которые преследую сам».

ХАРЭ соглашаться с тем, что происходит, потому что происходит какая-то ахинея. И всему виной мы сами. Поэтому своими работами я в первую очередь обращаюсь к самому себе, чтобы не забыть об этом. 

Коллаборации с Краснощеком и баттл с НАШЕ

С Владом Краснощеком мы случайным образом познакомились год или полтора назад через общих знакомых. Потом я узнал, что он стрит-артом занимается. Мне нравится, как он рисует, передает эмоции. Многое перенимаю от него в плане отношения к искусству. 

Здесь [напротив «Протагониста»], наверное, моя любимая наша работа была. У меня появилась идея нарисовать где-то телевизор и написать в экране ХАРЭ. Я искал, где это можно сделать и в июле увидел эту коробку. Получился телевизор с ХАРЭ. 

Через пару дней Влад нарисовал сбоку портрет Леонида Быкова, он в театре [Шевченко] работал. Потом я с другой стороны написал стих. А уже на следующий день все закрасили.

Здесь на руинах дома [возле Книжного рынка] была еще одна наша совместная работа. Но дом начали разбирать и двери с портретом Влада кто-то спиздил. Осталось только ХАРЭ. Сейчас покажу, как это было. 

А это наша самая популярная работа. Вначале НАШЕ написали «НАШЕ», а кто-то дописал «…дело курить шмаль». Я написал «ХАРЭ!»... курить шмаль.

Потом работу закрасил Гамлет. А НАШЕ заклеили его своими плакатами, потому что он их работу закрыл. Мне не понравилось, что они заклеили рисунки плакатами. Подумал, что замес какой-то интересный намечается и вмешался.

В ту же ночь, когда НАШЕ выставили пост в Instagram, приехал и расклеил свои плакаты поверх их — большое количество надписей ХАРЭ. Через пару дней они меня закрасили. В ту же ночь исправил их буквы на свои.

Мои буквы провисели достаточно долго. Но бумагу пытались сорвать, плакаты уже были некрасивыми, и в сентябре мы с Владом сделали эту работу. Уже очень долго держится, мы в шоке. Может быть, потому что прикольно получилось.

Изначально НАШЕ не понимали, кто такой ХАРЭ и с каким посылом он это делает [с их работами]. А потом при случайных стечениях обстоятельств мы встретились. Пообщались, объяснились, пожали друг другу руки и разошлись. 

Этикет, хейт и Гамлет

НАШЕ меня пропиарили. У меня 100 первых подписчиков в Instagram появилось от них. И сразу очень много гневных комментариев — больше, чем хороших.

Люди так реагируют, потому что я не преследую каноны уважения к другим работам. Но я думаю, что [этикет] — это все фигня. Я не понимаю, почему должен респектовать кому-то, кого не знаю. Например, человек много раз написал свое имя. Конечно, это упорство и труд. Но кроме его никнейма я ничего о нем не знаю.

Стрит-арт не обязан жить долго. Вон Бэнкси некоторые работы вообще дольше двух часов не живут. Это нормально. Просто если ты кого-то закрасил, должен понимать, зачем. 

[Если на моей работе что-то нарисуют], я нормально отнесусь. Но это не значит, что я не отвечу. (Смеется) И что на следующий день там не будет моей новой работы. Но редактировать свою работу, как это делает Гамлет — это зашквар. 

Чувак, ты нарисовал ее очень давно, она долго провисела. И тебя даже не закрасили, а «поговорили» — как с тем же самокатом [в 2019-м Злой Босх нарисовал на работе Гамлета 2016-го — самокате на улице Гоголя — резиновую женщину и надпись «Эрон-дон-дон!» — прим.]. И прикольно было, блин! А ты пришел и закрасил работу другого художника, который вел с тобой диалог. Сделай лучше что-то новое!

Здесь на Пушкинской изначально тоже была работа Гамлета. Она скучная очень (Смеется). Захотелось здесь стишок какой-то написать, чтобы первая фраза была основой работы. 

Под рукой у меня был только маркер монтановский. Сколько стоит — не знаю, мне его подарили (Смеется). Работа Гамлета осталась видна, а моя такая прозрачная: нужно близко подойти, чтобы прочитать и вникнуть:

«Від ваших likes любові не більшає

Як і не більшає правди від слів

Від малюнків не стає ясніше

Але від усього веселіше усім».

Я пишу свои стихотворения. Мне не нравится, когда берут чужие. Покрас Лампас, например, стихи Есенина пишет, еще кого-то. Ну, блин, классно, что они тебе нравятся, но мы и так можем их прочитать. У тебя отличное умение каллиграфии, рисунка, ты классный художник. Напиши свои, попробуй, как минимум.

Копы и пьяные угрозы

Здесь на Гоголя был Parade-fest и на стене много Гоголей нарисовали. Я написал здесь баллончиком свой стих, очень быстро получилось. Мне еще трудно дается шрифт баллончиком, но хотя бы читабельно вышло:

«Моя цель объяснить, напомнить

Чтоб за слова и поступки не было стыдно в итоге

Моя цель быть примером тому, о чем сам говорю.

Я не лучше тебя, но другую жизнь

Хочу прожить не в аду!»

А эту работу [напротив ХНАТОБа] нарисовала Катя Komendant. Здесь была опасная история. Как оказалось, на это место семь или восемь камер смотрят. И Кате пришлось этот рисунок в несколько этапов делать. Приходил охранник, прогонял, во второй раз вызвал полицию, приехали копы.

Мы объяснили, что хотим что-то красивое сделать. Они увидели закрашенный белый фон, я сказал, что закрашиваю теги, чтобы здесь красиво было. (Смеется). Написал рядом с работой Кати: «Ты нормальный?». Это адресовано всем. У всех своя разная норма. Вопрос в том, что такое норма и кто ее обозначает. 

Однажды мне хотели набить ебало. Возле Red Door Pub есть газовая будка, я ее в робота превратил — ножки-ручки нарисовал. Когда ножки рисовал, два парня подошли ко мне: «Что ты на нашем доме рисуешь?» Я не думаю, что они местные, просто пьяные были. Мы пообщались, объяснялись, потом я говорю: «Мне пора» и ушел (Смеется).

Феномен Воробьева и ХАРЭ на SSF

Улица Воробьева — центр стрит-арта, потому что туда можно прийти и рисовать днем. Там все забито и закрашено. Это по факту легальная стенка, тебе за нее ничего не скажут и не сделают. Хотя там еще дорога плохая, копы не ездят. (Смеется)

Сейчас фестиваль SSF еще больше внимания к этому месту привлек. Накануне я сделал работу на деревянных щитах [бывшего анатомического театра]. У организаторов был посыл раскрасить здесь все, но они меня не приглашали, я просто оказался в нужное время в нужном месте. 

На этих щитах никто не рисовал, а их как раз четыре, поэтому буквы ХАРЭ подошли идеально. Там еще был наклеен [плакат киевских художников] Nameless XXII, а мне нужно было где-то стих написать и это был отличный вариант. 

Потом какой-то парень снимал здесь клип, ему нужно было граффити и мою работу закрасили. Поэтому 1:1.

Рисование на поезде и чувство стыда

Есть еще тема рисовать на электричках и поездах. Мне хотелось понять, что это такое. Но пока сам не сделаешь — не поймешь. 

Я шел, увидел поезд, он просто стоял на ХТЗ между станциями. Подумал, что если он еще будет стоять там, когда буду идти назад — что-то нарисую. Возвращаюсь, а он стоит.

У меня с собой был всего один черный баллончик. Я попытался нарисовать что-то похожее на граффити, но не смог. Написал «Хватит соглашаться», сфотографировал и ушел. А потом, когда понял что сделал, мне стало стыдно: испортил транспорт. Даже стихотворение написал по этому поводу:

«Я пробовал рисовать на поездах

Новый красивый приехал состав

Уехал с тем что было у меня на устах

Заебись но только где здесь стрит-арт?»

Ребятам из движухи не понравилось, что я это сделал. У них там свои понятия, своя тема, на поездах типа надо красивый рисунок делать, а я несерьезно к этому отнесся. В общем, я эту движуху так и не понял, ну и ладно.

Не могу говорить наверняка, но чужой транспорт мне больше портить не хочется. Нравится, как выглядят рисунки на будке заброшенного грузовика, но не знаю, решусь ли на подобное.

***

Понятия, что делать с ХАРЭ, я не имел и не имею в какой-то степени до сих пор. Просто понимаю, что мне есть, что сказать, и говорю.

Я планирую не стоять на месте, двигаться дальше. Пробую себя в граффити, хочу научиться рисовать.

Хватит соглашаться с тем, что происходит. Хватит предавать себя и свою мечту. 

Дмитрий Кузубов, фотографии — Екатерина Переверзева и из архива ХАРЭ