Головна » Люди » Случилась поэзия. Дмитрий Климов

Случилась поэзия. Дмитрий Климов

8.06.2021

Люди

Час прочитання: 7 хв

Дмитро Кузубов

В серии «Случилась поэзия» мы пытаемся понять Харьков через призму его поэтов.

Сегодня на этом пути мы встретили Дмитрия Климова.

Как со мной случилась поэзия?

Значит, в 11 классе я к поступлению готовился и решил читать все, что было в школьной программе по украинскому языку. Чтобы посвятить себя полностью святой науке, я даже на пару месяцев отключил дома интернет и по вечерам настраивал мозги на украинскую классику. Иногда было нудно, иногда интересно, но в целом за тот год я набил в свою голову достаточно всего, чтобы это всё потом переварилось в стихи.

Плюс к тому, по вечерам без интернета дома было нечем заняться и в тишине в голову лезли пафосные мысли про будущую жизнь. А потом как-то в маршрутке в голову пришло пару строчек и, когда я доехал до конечной, стих был готов. Его я кажется даже показал кому-то из одноклассников. В ответ получил одобрение и через пару дней с довольным видом знатока уже строчил новые куплеты. Набросал за год тогда штук 10 стихов и успокоился.

Потом школа закончилась, а летом с товарищем мы придумали читать стихи на улице у метро. Читали правда всё подряд: и своё и чужое (в ходу были попсовые мотивы Лермонтовых, Есениных и Маяковских).

Но пинком в творчество стали не классики, а один дядя, который дал нам за нашу самодеятельность хрустящие пятьсот гривен. У моего друга правда коммерческой жилки не оказалось, а вот я все лето провел на улице, читая стихи в гордом одиночестве.

На следующий год я снова выполз читать стихи к парапету возле метро Конституции. Я думал что я поэтище, великан, глыба и вообще один такой неповторимый. А потом ко мне подошел Тюльпа (первый харьковский автор с которым я познакомился). Тюльпа позвал меня на первый поэтический вечер в Yellow Zeppelin (поэты тогда там каждый понедельник собирались, а сейчас вроде как нет).

Там на сцене я услышал Марину Низовую, у меня знатно отвисла челюсть и я понял, что я не глыба и не великан. Следующий месяц я ничего не писал, а только переделывал глагольные рифмы в старых стихах, пытался исправить ритм и даже прочитал какой-то сборник о том «Как писать стихи».

С того вечера мне стало интересно читать стихи не только на улице, но и на поэтических движух в барах. А еще я узнал, что в Харькове есть поэтическая тусовка. А еще появился азарт соревнования, ну и конечно рядом появились матерые авторы, у которых можно было чему-то научиться.

Вроде как, уже тогда со мной окончательно и случилась поэзия. В плане, вокруг меня появились люди, которые знали меня только как Диму, который пишет стихи. Иначе меня не воспринимали. Ну, и самолюбие плясало, кстати, тоже в моменты, когда меня величали поэтом. Короче, я смиренно принял свою крест, и продолжил писать.

* * *

Стань моей матерью,
скатертью

белой

накрой на стол,
ночью

у паперти
матами спелыми

заставь
поднять голову
верою,
накорми меня телом божьим,
прохожим

брось меня,
где-то под фрескою
серою,
молитвой мой дух окропя́,
выгони демонов,
выпори детище,
вымори ле́нище.
Слушать

буду

сопя.

Сядем как раньше,
фальши откинув текст,
сядем без ра́нищ
взрослых как крест.

Выпьем по чаю,
выпьем по строчке,
выпью

твои речи

тихие.
Стань моей матерью!
Видишь, как плачу я,
слезки

тя́нущий

«ихние».

Стань моей матерью.
Старые печи
вече соберут

шумное:
ломаный хлеб,
разговоры вечные,
пламя жженое шутками.

Стань моей матерью!
Стань моей матерью!
Стань моей матерью!
Стань.
Теплой рукою
хла́дкую гадину

сделай такой другой.

Стань над макушкою
звёздкой-верхушкою,
стань

моим

                   фонарем,
стань моим «лучшим».
                                  С Ноем до суши
мы доплывем.

Стань моей матерью.
                                Памятью крепкой
репкой тебя из глубин…
Стань моей матерью
те́рпкою,
сладкою.
Я твой

заблудший

сын.

13.03.19

Фоно

Играй на фоно,
перебирай чёрное,

белое.
На моё полотно,

что называется телом
нанизывай нотами…
Кто же ты?
Песнями разлила́сь во сне.
Карнизами белыми

                             прошагай по мне.
Карнизами чёрными…
                                  Чёрт бы их…
                                                      Стёр бы их…
Смо́г бы я?
без пальцев играющих?
Их край ищу,
а ты просто

играй на фоно,
клавиши разные
разбирай

собирай пазлами,
Играй до полуночи,
играй под полуденным…
Играй！
Не наскучило.
Играй！

Долго будут ли

шагами скрипу́чими
танцевать твои рученьки,
разгонять эти ту́чищи
голосами поющими?

Играй на фоно.
Ты по клавишам
разлила уже
цвет пожарища,
цвет взлетающих.
Ты моё окно,
мой звук лающий.

Играй на фоно,
перебирай чёрное,

белое,
меняй то одно,

то другое

на пленное,
на славное,

то заслоняй,

то обрамляй

ставнями.
Перебирай полосы,
напевай голосом,
создавай отгласы,
громким шёпотом,

тихим хохотом,
чёрные,
белые,
перебирай полосы,
напевай голосом,
создавай отгласы.

19.04.19

* * *

Понимаешь ли…Твоя жизнь обязательно состоит

из кусков чужих.

Ты не можешь заработать на собственную. Точно!
Радуйся, что можешь вот так вот кружить
от дома до работы по стабильной обочине.

Смотри как постоянно меняется картинка,
как люди строят отношения, зарабатывают деньги,
пойми, чужая жизнь — это надежный каркас,
пойми — это самое надежное твое вложение!

Постоянно делись впечатлениями об увиденном
и стремись узнать, что за экраном узнали нового.
Ты в данный момент являешься диванным правителем,
и ты решаешь смотреть какого видеоподанного.

Понимаешь ли…Твоя жизнь обязательно состоит

из кусков чужих,

Ты не можешь заработать на собственную. Точно!
Радуйся, что можешь вот так вот кружить
от дома до работы по стабильной обочине.

Для тебя только ПОСТ-продукт чужих эмоций.
Можешь поделиться — будет ПОСТ-ПОСТ.
Вот так вот и выродился чувак Га-Ноцри.
Просто каждый последующий отключал мозг.

Уникальное предложение только сейчас и по скидке:
«Три сюжета для твоего денька:
любовь, счастье, успех прямо в твоей кибитке!
Радуйся! а потом превратись в дедка!»

Понимаешь ли…Твоя жизнь обязательно состоит
из кусков чужих,
Ты не можешь заработать на собственную? Точно?
Радуйся, что можешь вот так вот кружить
от дома до работы по стабильной обочине

10.09.19

* * *

Та облиште малого.
Просто так ненароком
десь під боком висотки
придрімав.

Він не змерзне.
Просто треба так.
Просто неба сам.
Від протесту слаб.
Перехворіє.
Переросте.

Треба йти навпростець.
Ти скажи: «намасте»
і почнеться його «Гамалія»,
і нарешті шосе поповзе,
і на решту від вінстона
купить м’ятну цукерку з хрестом.

Треба вірити: «вистоїть»,
треба з вітром у «високо»,
треба в ребра побільше повітря,
треба віри, та тільки не в літрах!
Де та правда і скільки в ній літер?
І куди він нарешті прийде?

Перехворіє?
Переросте?

Він піде́, щоб хоч трохи зігрітись.
Замість милиць худі ліхтарі.
Тут за містом – в потилицю вітер,
там за відстань – плати,
там залізо квартир,
там заті́сно,
запіздно,
там постійне питання «куди?»
Там в розбитому дзеркалі ти?

А тут ти на дорозі,

а тут просто іди
без якоїсь мети
безкінечність годин
неважливо куди,

а коли назад закортить…

Перехворієш)
Переростеш)

27.10.19

Каждый живет и ползет особо…
Собственно, сонно ворчит утроба.

Собственно, сонно ворчит утроба.
«Дай мне, Мария, дите из гроба,
Дай ему, дай… не «узнай», а воздух,
Знаешь, за звезды вбивают гвозди,
Знаешь, придет и уйдет в «куда-то»,
Здесь скажет «Я» и привыкнет падать.

«Я» и «Мое»… пусть не знает слово:
Слово из соли, а соль из слова
Выманит зыбь и сухую рыбу.
В рыбе я был, и за рыбу выпил
Чаю на травах на равных с Богом
Только сквозь лево плевал подолгу…

Дерни меня за шкурняк из бреда!
Наше, Мария, дите из хлеба,
Наше из наших камней на шее:
Выкинь его, ему там страшнее,
Там, где квадрат и углы все небо.
Женский живот это где? Нелепо…

Выплюнь луну, а потом все тело:
По полу он поползет умело,
Буква за буквой бубня без толку.
Надо молчать нам, Мария, волком,
Просто стоять в стороне столбами:
Всё, что даем, мы не знаем сами,

Всё, что его, то придет по почте.
Новая точка родится ночью:
Лампа зажжется, взрывая воздух.
Только пришел, но готовы гвозди.
Надо ползти свой кусок – обратно
В трубы утробы уйти когда-то,

Выкинув тряпки, текста и стены,
Снова вползти постепенно в сено.
Кто мы ему, если ТАМ всё просто?
ТАМ – это где? Это «до» и «после»?
Кто мы, Мария? Мы пыль и время?
Завтра, Мария, пройдем сквозь двери.

Завтра — то завтра… Сопит утроба…
Дай нам, Мария, дите из гроба.
Он не возьмет ни жены, ни мужа,
Только свое, что как «правда» нужно.
Будем моргать в стороне столбами:
То как живем, мы не знаем сами.

Что уже делать – полна утроба:
Дай нам, Мария, дите из гроба»

21.04.21

* * *

Кухня моя в четыре квадрата.
Капает хлорка из крана по ранам.
Пора нам дурацким обратно на паперть.
Кого вызывать? на какую беседу?
За дверью соседа тревога-наседка.
На клетке закурим. На мутном наречьи
нашепчем о буднях:
«Мы будем.
Мы будем».

Граненый стакан, пограничные души.
И ты будешь нужен, и я буду нужен
Потуже сомкнутся и стены, и вера,
И время как ветер в огонь. На коленях
стоять, бормотать что-то в угол.
Господь разжужжится — осенняя муха:
«Ни пуха!
Ни пуха!
Ни пуха!»

08.08.20

* * *

Я ступаю с проступками мутными
по проспекту,

что выстроен в ступоре.
В рупор хрипом трубить о погубленном
доме с дорогой и трубами?
По бордюрам волочатся трупами…
Думали думами вытянуть судьбы-то?

Сутки порублены
                          утром,
                                     работой
                                                  и грубыми
снами

с рваными женскими струнами.

Иже еси́!

Вежливо выживаю,
жертвам рождения руки жму!

Сплю ли я?
Сдуру ли?
Спьяну ли ропот включил граммофоном?
Я ли спою соловьем про воронье-то?
А своё

проворо́нил.
Так что же я спорю?

Во что эта стойка

на стопах

без стопки

у новой постройки выльется?
Куда повернуть?
Я и пыль с лица вытер,
вместо по́лос,

как Рембо

скулы натер кириллицей.

Видишь, Бог,

как душа моя си́лится

выпрямиться?

Упрямая птица

на провод садится
и рыба в канаве

к трубе

на нерест

ту́лится,
и я к тебе,

рваная ямами улица,
вы́плюнулся
из стен четырёх.

Из всех, кто просил зайти на чаёк,
никто не окупится!

Какая разница —
матрица

или в вине у Христа

пространство крутится?
Еще не один миллиард налу́пится,
пока рухнет вся эта дурость!

Но фонарь такой крупный над темечком.
Будет времечко — стройки по плечи.
Перечень высохших речек не вечен.

В руки меч мне
и будет легче!

Вот так встреча!
Похлеще Предтечи!
Меченый ворон

крепко держит колечко
Уроборос.
Поднимаю оброненный голос
и плечи.
Этот ворон

получит в печень!
Мне огонь

в этих спичках,

чтоб жечь им!
Прометей, ты спасен!
Ворон —

пепел!
Время

не терпит
мелких.
Вот и ветер
тихо бродит проблемам по встречке,
объявления дряблые треплет:
«Потерялся такой-то такой,
в чёрное

вечером

чисто одетый.

Мальчик,

где ты?»

Ветер зна́ет, где я.
Я здесь —
на планете.
Дух мой крепнет,
волочась в перечёркнутых метрах проспекта
чудачком за ответом к рассвету.
Вот теперь и начало.
И я засмеюсь
в белое

кем-то

одетый.

01.04.20

* * *

Сквозь узкую дверь твоей комнаты
кто́ бы ты бы́л или не́ был,
кто́ бы ты: «чёт» или «не́чет»,
«чист» или «с честью увечий»
пейзаж еле виден и вечен
и сухостью вечер дерба́нит лицо.

И дверь — завещанье отцов,
и верь в недалекость концов
родных твоих вяленых
цвета скворцов
в домишке, где свили гнездо.

И шум поездов
где-то в брюхе градского подвала.
Вам мало мостов?
Вам мало кварталов?
Вам мало упало и снова домов подросло?

Сквозь узкую дверь моей комнаты…
кто́ бы я? что́ бы я? мог или буду?
видно другие дворы,
груду дорог,
отчий порог
и золотые ковры,
и заливанье жары
смехом до поздней поры
сушит немое лицо.

Тихо сквозняк,
скрип двух петель.
Мель, господа!
Мель!
Горькое дно —
вот же оно!
Над

головой

дверь!

Сквозь узкую дверь нашей комнаты
смотрим туда –
в зной.
Там на ветру
в сером поту
пой, солнце-друг!
Пой!

14.08.19

* * *

І ось тепер, коли я знов у хаті наодинці з лінню,
коли луна думок б‘є бумерангом в голову,
я знов перебираю свої уміння
і обираю — пірнути у воду…

Заідки ти виринеш, рибо невидима?
Куди мене виведеш? До яких привидів?
Я римами витримав більше ніж треба!
До неба тягнусь, а воно мені ре́пана.

Мені треба тебе полюбити, рибо.
Небу ребра тісні від твоєї туги,
небо л’ється на землю з собачим хрипом.
Я шукаю в канавах, занурюю руки.

За гратами, в землі, де тече вода,
де сміття переплутаєш з краплями,
очима миготиш ти дурна,
намагаючись мене звабити.

І рукава мої короткі від віку
мокріють, стають важче і як спогади тягнуть,
а ти тікаєш у труби, як крадій у вікна,
розкидаючи криваві плями.

І я купляю на останні гроші білет
у потяг синій від горілки і неба
і він собакою шукає тебе.
Ми приїдем і буде серпень.
І Дніпро, що нудьгує від сірої спеки,
потовстішає від наближення осінніх дощів.
Я знайшов тебе, рибо, у прісному пеклі
водяних кущів.

І мій сміх розтікається по брудній воді.
Ти вчиш мене дурня, як остання мати:
«Від риби кайфуєш лише тоді,
Коли довго не міг піймати».

31.01.20

* * *

Поізди везуть тепло поміж дощу і криги,
поїзди розганяють вороня́чі крики.
І цього шля́ху

останій вигин
зникне раптово
так само як виник.

Плацкарти возять своїх однолітків,
тих,
хто їх добре знає.
Машиніст — Моісей,

що везе свою зграю,
хоча знає,

що раю
немає.
Головне, що двоє,
котрим трохи за сорок
завісились від коридору тонким простирадлом
і дихають крізь спокій у морок
наче завтра обох стратять.

Наче запах останніх світанків
свербить у їх горлі прогіркле міцне вино.

І речі в валізах складаються в речення,
в тексти минулих зим,
в покинуті душі,
в поганий досвід приборкання міста,
в спогади,
що стають вужче,
коли бачать майбутню відстань.

Шепіт цих двох
він як воєнна радіохвиля –
відкритий для тих,
хто має доступ,
хто зберігає любов і спокій,
коли потяг летить крізь простір
голий
і останні рейки кінчаються,
і починається поле
побите снігами як псоріазом,

покинуті хати,
що як собаки

хворіють

сказом,
і жувальною гумкою
над горизонтом,
міцно стаючи́ у пазл,
сонце
мале
вилазить.

Сонце
мале
вилазить.

11.03.20

Обложка — Екатерина Дрозд

Другие выпуски из серии «Случилась поэзия»:

«Люк» — це крафтове медіа про Харків і культуру. Щоб створювати новий контент і залишатися незалежними, нам доводиться докладати багато зусиль і часу. Ви можете робити свій щомісячний внесок у створення нашого медіа або підтримати нас будь-якою зручною для вас сумою.